Генеральный директор предприятия Андрей Елагин, сам инвалид-колясочник, распорядился, чтобы мне на складе подобрали именно такую коляску, на которой можно преодолевать всевозможные городские препятствия и иметь возможность маневрировать в толпе, никого не задевая.

Вручая во временное пользование агрегат, напутствовал: «Если перевернешься и поцелуешь фейсом асфальт, не вскакивай на обе ноги, а продолжай играть свою роль до конца. В городе полно колясочников-аферистов, занимающихся попрошайничеством. Во многом из-за них и к основной массе инвалидов возникает негативное отношение». А чтобы научился управлять верткой коляской, вручил целую инструкцию.

Вечером, закинув стулья и прочие мешающие предметы на диван, расчистил в своей комнате небольшой пятачок, сел в коляску и стал изучать инструкцию.

«Важнейший этап, основа основ преодоления препятствий, - говорилось в инструкции, - это уверенное балансирование на задних колесах, потому что именно в таком положении осуществляется въезд на бордюр тротуара и спуск с него, съезд с крутого пандуса, езда по песку на пляже. Переезд через трамвайные пути, через корни деревьев и т. д. Итак, крутанули колеса чуть назад и сразу резко вперед!»

Так я и сделал. Коляска, как необъезженный жеребец, «взбрыкнула», выскочила из-под пятой точки, и я грохнулся навзничь. На грохот прибежала из кухни жена: «Что, решил действительно стать инвалидом?!» - выдала в сердцах она, когда немного пришла в себя и убедилась, что я жив и здоров.

Перед следующей попыткой надел сплавную каску рафтера, в которой обычно хожу на пороги по рекам, - некий гибрид мотоциклетного и хоккейного шлемов.

При повторном грохоте жена только крикнула с кухни: «Решил вдовой меня оставить?!».

Но кураж, что называется, пошел. Либо я сломаю коляску, либо она меня. В конце концов победил разум. Ближе к полуночи уже вставал на задние колеса и даже умудрялся какое-то мгновение на них постоять.

Утром болели голова и поясница.

Второй день, согласно программе, был посвящен «отрыву передних колес на ходу».

В ходе отрыва со стола была опрокинута ваза с цветами и разбит один кактус на подоконнике. Опрокинул не я, а кот, решивший зачем-то сунуть под колесо хвост, когда я сдавал на коляске назад.

Третье занятие проигнорировал, так как оно называлось «Падение. Опрокидывание. Посадка в коляску с земли». Этого опыта было хоть отбавляй.

Вечером пошел снег и валил всю ночь. Мысленно представил себя лежащим в свежем сугробе с коляской на голове. Впечатлился. Но отступать было уже поздно.

Когда утренний час пик спал и дорожку к автобусной остановке утрамбовали пешеходы, я медленно покатился навстречу неизвестности.

Впрочем, первый вывод был сделан сразу: по уплотненному снегу коляска не катилась, а скорее скользила.

Испытания, сравнимые с борьбой на выживание, начались на первых метрах пути от родного подъезда. Первый и самый ощутимый минус моего нового положения - это то, что я стал словно ниже вдвое. Если раньше со своего роста 185 см я смотрел на основную массу двигающихся навстречу людей поверх их голов, то теперь ситуация резко поменялась.

Редкие прохожие шли по своим делам, стараясь не смотреть в мою сторону. Да и мне как-то неловко встречаться с ними взглядом.

Подъезжаю к переходу. Сплошная грязная жижа, нет и намека на то, что вчера здесь была «зебра». Стою, не решаясь прыгать в эту грязищу. Народу никого. Машины едут, притормаживают, но, видя мою нерешительность, продолжают следовать своим курсом.

И тут я чуть не заплакал от умиления. Рыжий дворовый пес, мимо которого я, наверное, проходил тысячу раз, не обращая внимания, вышел, как хозяин, на дорогу и стал лаять. Он перегородил все движение и словно звал меня: «Не бойся! Иди, я с тобой!»

Прочь сомнения. Вперед. Прыжок. Странно, но не упал. Как же тебя звать, мой рыжий телохранитель? Но рыжий бездомный, ничего не ответив, прошел за мной почти до самой автобусной остановки и, лишь увидев, что меня ждут, повернул обратно.

А ждал меня наш фотокор Валера, готовый фиксировать дальнейшие мои «инвалидные» передвижения.

На остановке «Институт природообустройства» жду автобуса с заветной зеленой инвалидной эмблемой на борту. Ни автобуса, ни троллейбуса. Пробки-с. Наконец приходит 114-й. Водитель «инвалида» замечает сразу. Даже делает из кабины дружеский жест: мол, не волнуйся, приму на борт в лучшем виде.

Но вот незадача - пандус, по которому должна заезжать коляска, намертво примерз к полу. Водила его уж и каблуком пинал, и гаечным ключом пытался обить - ни фига.

Стоим. Народ в автобусе начинает волноваться.

- Ну поехали, че стоим-то? - кричит из глубины салона чей-то мужской голос.

- Да инвалид тут, сесть никак не может, - отвечает женский голос.

- Да я сама инвалид и ветеран! Чего стоять-то? Мне на следующей выходить, а этот пусть другого ждет, может, туда залезть получится, - возникает бабулька с палочкой.

В автобусе начинается небольшая перепалка.

- Совесть имейте! Совсем, что ли, озверели?! - вмешивается здоровяк, протискиваясь к выходу с явными намерениями втащить меня вместе с коляской внутрь.

Но его помощь уже не нужна. Водитель автобуса, дай бог ему здоровья, вкатывает из последних сил сгорающего от стыда «симулянта» в салон.

Народ сразу расступается и притихает. Поехали.

На конечной возле станции метро «Войковская» водитель буквально на руках, как хрустальную вазу, снимает меня с подножки и ставит на земную твердь.

Мы жмем друг другу руки и расстаемся, как добрые друзья.

Пересекаю вместе с пешеходами улицу, но разогнаться, чтобы вскочить на бордюр, скорости не хватает. Колеса предательски буксуют в снежной грязи.

Молодой человек «кавказской национальности» помогает мне взять препятствие.

- Куда нужно? В метро? Давай, довезу.

Благодарю юношу за участие, но продолжаю свой маршрут сам.

Станция метро «Войковская». Такое ощущение, что я уже инвалид-колясочник с большим стажем - вжился в образ капитально.

Однако надо перекурить и обдумать проникновение в метро.

«В метро не суйся! Поломаться можно... - в один голос отсоветовали мне ребята-колясочники из «Катаржины», - одному на эскалаторе удержаться нереально, обязательно должен кто-то страховать. Лучше двое - один впереди, другой сзади». Помню, я тогда посмотрел на стальные мышцы ребят, которые на колесных аппаратах накручивают руками не один километр. У меня мышцы, конечно, не стальные, но на байдарке и каноэ хожу до сих пор, однако метров через сто, да еще по снегу, руки уже отваливались и ныла поясница.

Когда я окончательно выдохся и встал возле противоположного входа в метро перекурить, неожиданно подошел какой-то хмырь и сказал, чтобы я отсюда проваливал, пока он мне руки не переломал, и что за место нужно платить и все такое... Я заверил хмыря, что непременно «заплачу», но позже, зато так, что ему как раз хватит на собственную инвалидную коляску. Как ни странно, но этот гаденыш исчез и больше не появлялся, видно, пошел проверять по своим каналам, что это за новый крутой «нищий инвалид» тут объявился, и кто его «крышует».

В метро я сунуться так и не смог. Ко входу вели обляпанные снежной жижей ступеньки, преодолеть которые можно было лишь на коляске с вертикальным взлетом - поручни хронически отсутствовали, да и дальнейшие манипуляции на том же эскалаторе грозили натуральным смертоубийством.

Поколесив еще немного по окрестностям и окончательно поняв, что инвалид на наших улицах - это скорее нонсенс, нежели нормальное явление, я ощутил, что ноги, несмотря на две пары шерстяных носков и теплые ботинки, окончательно замерзли. Кое-как докатился до парка, где в это время почти не было народа, пересел на лавочку, собрал коляску и покатил ее к трамвайной остановке, таким образом выполняя условие Андрея Елагина - не компрометировать настоящих инвалидов.

Каковы же выводы? Америку я не открою: городские улицы совершенно не приспособлены для передвижения людей с ограниченными возможностями. Что уж говорить о метро, куда даже матерые накачанные колясочники соваться не рискуют! Во многих зарубежных мегаполисах на городских улицах выделена специальная полоса для велосипедистов. На ней не раз я видел инвалидов-колясочников. Многие переходы через улицу и торговые предприятия оборудованы удобными пандусами именно для инвалидов и мам с детскими колясками. В Москве это все-таки еще редкость. Так что работающим инвалидам приходится передвигаться на большие расстояния не общественным транспортом, а с помощью специальных социальных такси. Но такую роскошь себе могут позволить лишь единицы, остальная масса инвалидов-колясочников все же предпочитают сидеть дома, а если и выглядывают на улицу, то недалеко от собственного дома по хорошо отработанному маршруту. Берегите себя - не дай вам бог оказаться в кресле на колесах.